Эта статья была написана до гибели президента Польши Леха Качиньского. Сегодня она становится особенно актуальной. Во-первых, потому что теперь Катынь связывает нас еще больше. Ведь именно туда направлялся Качиньский. И погиб он на российской земле, рядом с теми местами, где были убиты польские офицеры. Во-вторых, премьер-министр Дональд Туск теперь, видимо, становится главным претендентом на пост президента.
А именно он стал автором новой политики Польши на российском направлении.
7 апреля на польском мемориальном кладбище неподалеку от российской деревни Катынь в Смоленской области состоялась историческая встреча премьер-министров Польши и России – Дональда Туска и Владимира Путина. Во время траурных мероприятий оба лидера произнесли много правильных слов о случившейся 70 лет назад в этих местах трагедии (массовом расстреле польских офицеров) и заявили о том, что отныне будут стремиться строить равноправные партнерские отношения.
Случившееся не вызвало бы особого внимания СМИ и самых разнообразных экспертов, если бы не тот факт, что еще год назад подобная встреча двух глав правительств была невозможна. Более того, последние 10-15 лет отношения между двумя странами вряд ли можно было бы назвать дружественными и равноправными. Россия предпочитала не замечать своего западного соседа и гораздо охотнее шла на контакты с Берлином и Парижем, чем с Варшавой. Последняя всё это время пыталась заявить о себе как о мощном региональном лидере, который имеет ключевое влияние в Восточной Европе. Надо сказать, что цель эту Польше, в общем-то, достигла. Ныне она играет, пожалуй, ведущую роль среди стран, присоединившихся к ЕС в 2004 г. Тем не менее, долгое время на отношениях с Россией это никак не отражалось. Москва неизменно ставила Польшу в один ряд с такими «антироссийскими» странами, как Латвия, Эстония Грузия или ющенковская Украина. Разговаривать с Варшавой о международных проблемах Москва не желала, считая ее лишь одной из стран бывшего соцлагеря, которая должна была быть благодарна России за то, что та ее оберегала от НАТО и вообще освободила от фашистов.
В Польше такую точку зрения не поддерживали. Там считали, что Красная армия не освободила, а лишь заново оккупировала страну. Просто коричневый режим сменился красным. Поэтому и отношение к РФ, объявившей себя правопреемницей СССР, было соответственным. Начиная с середины 2000-х, Варшава стала играть роль главного антагониста России на востоке европейского континента. Она всеми силами поддержала «оранжевую революцию» на Украине, дала добро на размещение элементов американской ПРО на своей территории и на два года заблокировала заключение договора Россия-ЕС. Москва, в свою очередь, тоже вставляла полякам палки в колеса. То она запрещала польским судам ходить по Калининградскому заливу, то вводила запрет на импорт польского мяса. Иной раз не брезговала она и тем, что об общей истории вспоминала: то антипольский фильм про смутное время снимет, то государственный праздник в честь изгнания поляков из Москвы в 1612 г. придумает. Но это всё события прошлых веков, которые полякам уже позабылись. Иное дело – события Второй мировой войны, героев которой в Польше чтят превыше всего. Знали об этом и в России. Поэтому, чтобы посильнее уязвить своего западного соседа Путин на праздновании 60-летия Победы решил не упоминать Польшу в числе союзников по антигитлеровской коалиции, хотя известно, что поляки воевали почти на всех фронтах Второй мировой. Не передавала Россия Польше и всех документов, касающихся катынского дела, мотивируя тем, что всё, что можно было передать польской стороне, уже передано. Остальное – «государственная тайна».
Варшава была возмущена этим, но реально ничего сделать не могла. Хотя польский президент Лех Качиньский и предпринимал всевозможные шаги, чтобы уесть Россию, в Москве этого просто предпочитали не замечать. Так продолжалось несколько лет. Ситуация начала меняться лишь с 2008 г., когда пост польского премьер-министра занял политический оппонент Качиньского Дональд Туск. Одной из своих задач он назвал улучшение отношений с Россией. Поэтому политик решил отказаться от топтания на месте и критики Москвы, которая была, пожалуй, любимым занятием польского президента, нередко обвинявшего РФ в событиях Второй мировой войны и ревизионизме. Туск же решил, что подобная позиция его стране никаких выгод не принесет, более того, она лишь осложнит и без того непростые отношения между двумя странами. В связи с этим премьер провозгласил курс на сближение с Москвой ценой отказа от критики общей истории. Кроме того, Варшава перестала говорить об угрозе российского империализма, что было позитивно воспринято Москвой.
Уже вскоре, 1 сентября 1939 г. на траурных мероприятиях, посвященных началу Второй мировой в Гданьске Путин осудил пакт Молотова-Риббентропа и признал роль поляков в победе над фашизмом. 7 апреля он также произнес много громких фраз о трагедии, хотя, по мнению европейских СМИ, прямо и не извинился за массовые расстрелы в Катыни, свалив всю вину на Сталина и НКВД. Несмотря на это, Туск заявил о понимании позиции российского руководства, которое, для нынешнего времени и так пошло Варшаве на «невиданные уступки». В данном случае речь идет не только о показе по российскому телевидению фильма Анджея Вайды «Катынь», но и решении о том, что в параде Победы на Красной площади примут участие солдаты Войска Польского. Такой жест доброй воли по отношению к Польше, по-видимому, говорит о многом.
Впрочем, крест на катынском деле так и не поставлен. Россия не передала Варшаве оставшуюся часть документов, посвященных этому событию и отказалась признавать случившееся геноцидом польского народа, мотивировав это тем, что среди жертв сталинских палачей были не только поляки, но и представители других национальностей.
Тем не менее, тема Катыни для польского общества, по-прежнему продолжает оставаться весьма болезненной и актуальной. В России же о тех событиях упоминают достаточно редко. Что на самом деле произошло в апреле-мае 1940 г., к сожалению, знают немногие. Попытаемся пролить свет на эту белую страницу истории.
Тысячи польских офицеров оказались в советском плену после того, как 17 сентября 1939 г. Красная армия без объявления войны в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа перешла советско-польскую границу и устремилась на запад, как утверждалось тогда официальной пропагандой, «чтобы взять под защиту украинское и белорусское население». Поляки, которые к тому времени уже 2,5 недели терпели постоянные поражения от вермахта, сил на востоке, достаточных для отражения советского вторжения не имели. К тому же верховный главнокомандующий страны маршал Рыдз-Смиглы отдал приказ сопротивления большевикам не оказывать. В связи с этим многие поляки предположили, что СССР пришел на помощь Польше и готов воевать с Гитлером. Впрочем, вскоре они в этом разубедились. Локальные бои начались и на советско-польском фронте. Их итог был очевиден. Войско Польское перестало существовать как полноценная боевая единица. Тем не менее, тысячи его военнослужащих предпочитали складывать оружие именно перед большевиками, так как надеялись, что обходиться те с ними будут более гуманно, чем немцы. К тому же перед капитуляцией советские командиры обещали, что офицерам будет предоставлена возможность перебраться в Румынию, откуда потом они могут отправиться во Францию, чтобы продолжить борьбу. Советское руководство своих обещаний не сдержало.
В итоге, в плену оказались сотни тысяч солдат и офицеров (примерно 230-240 тысяч человек). К концу 1939 г. большую часть рядовых и унтер-офицеров, которые являлись уроженцами территорий, отошедших к СССР, распустили по домам. 40 тысяч жителей западной и центральной Польши передали Германии (еще 20-25 тысяч человек выходцев из этих мест было решено отправить на работы в шахты Донбасса и Кривого Рога). Впрочем, всё это касалось только рядового и младшего комсостава. Иная судьба ждала офицеров. Причем не только кадровых, но и штатских, мобилизованных после нападения Германии. В итоге в советских лагерях оказался цвет польской нации: врачи, учителя, адвокаты, инженеры, писатели, художники, ученые и представители многих других профессий.
Разместить их было решено следующим образом: в Осташковском лагере в Калининской (ныне Тверской) области содержалось 6 тысяч полицейских и жандармов, в Козельском лагере Калужской области – 4,5 тысячи кадровых и призванных из запаса офицеров, в Старобельском (в окрестностях Харькова) – около 4 тысяч кадровых военных в звании от капитана до генерала. Еще 7,5 тысяч польских офицеров, полицейских и жандармов находились в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии. Что делать с такой массой военных руководство СССР не знало до февраля 1940 г., когда их дела должно было рассмотреть Особое совещание при НКВД. В итоге 5 марта нарком Лаврентий Берия предложил Политбюро расстрелять всех военнопленных как лиц, не представляющих интереса для Советского Союза. Политбюро практически сразу одобрило предложение наркома и решило с апреля начать «разгрузку» лагерей.
Как правило, операция проводилась следующим образом: заключенных вывозили к месту расстрела эшелонами по 350-400 человек. Затем их сажали в «воронки» и везли в тюрьмы, где расстреливали. Одновременно в окрестных лесах экскаваторами были вырыты братские могилы, куда затем планировалось складывать тела убитых. Заключенных Старобельского лагеря казнили в Харькове, а закапывали в окрестностях города в районе населенного пункта Пятихатки, Осташковского – в Калинине, а хоронили в Медном. Для заключенных Козельского лагеря были подготовлены могилы под Катынью, неподалеку от Смоленска. Офицеров расстреливали из 7,65-миллиметровых пистолетов немецкого производства, которые были более надежны, чем отечественные. Их захватили в Польше во время осенней кампании 1939 г. Выжить удалось только 400 полякам. Одни согласились сотрудничать с НКВД, другим оказали помощь влиятельные европейские политические деятели.
Возможно, об этом преступлении так никогда и не узнали бы, если бы в начале 1943 г. немецкие войска не обнаружили массовые захоронения под Катынью. Братские могилы были эксгумированы. Из них извлекли мертвые тела в истлевшей форме польской армии. Германия, желавшая внести раздор в антигитлеровскую коалицию, тут же заявила всему миру о зверствах большевиков и даже созвала специальную комиссию, которая подтвердила преступления советского режима. Польское эмигрантское правительство, занимавшееся сбором данных о польских военнопленных в советских лагерях еще с осени 1941 г., когда поляки стали союзниками СССР, признало немецкую информацию. За это Кремль порвал отношения с правительством в изгнании и приступил к формированию просоветского польского правительства.
Что касается Катыни, то после ее освобождения в начале 1944 г., Москва организовала свою комиссию, данные которой противоречили немецким. Советский Союз утверждал, что поляков казнили фашисты, а затем, решив вбить кол между советским и польским народами, опубликовали фальшивку. Союзники, не желая ссориться со Сталиным, делали вид, что приняли его позицию. Дальнейший ход делу дан так и не был. Официально о событиях в Катыни было забыто. Тем не менее, в Польше об этом продолжали помнить, хотя, конечно, на государственном уровне речи о расследовании быть попросту не могло.
После прихода к власти в СССР Горбачева ситуация начала меняться. Впрочем, долгое время и он отказывался верить в архивные документы, содержащиеся в «особой папке» Сталина, которые проливали свет на те события. Тем не менее, в 1989 г. он всё же признал, что расстрел польских офицеров – дело рук НКВД. Вскоре часть бумаг, посвященных этому делу, была передана в Варшаву. Новый президент России Борис Ельцин также признал ответственность советской стороны и попросил у польского народа прощения. В начале 90-х в Катынском лесу был воздвигнут мемориал жертвам расстрела. Казалось бы, на этом можно было бы поставить крест. Однако этого не произошло. Ныне, как уже упоминалось в начале статьи, РФ отказывается признавать произошедшее геноцидом польского народа, так как боится, что Варшава потребует за это от Москвы компенсаций. Не хочет Кремль передавать в Польшу и оставшуюся часть архива. Поляки всё это крайне болезненно воспринимают. Тем не менее, встреча Путина и Туска в Катыни дает основания полагать, что более вопрос с расстрелянными офицерами политизироваться не будет, хотя Польша, вероятно, и продолжит настаивать на передаче ей всех документов по этому делу.
Комментариев нет.